Как Фишер Никсону проиграл
Роберт Фишер незадолго до смерти. Из архива автора.
Телефонная дуэль
Когда советский шахматист становился чемпионом мира, и его принимало важное государственное лицо, для гроссмейстера это был не меньшее событие, чем победа в матче. Другое дело Фишер, который никогда не испытывал почтения даже к президенту своей страны. Гипотетический телефонный разговор между Фишером и президентом США Ричардом Никсоном в свое время описал известный американский фельетонист Арт Бухвальд.
— Хелло, Бобби, — позвонил Никсон Фишеру сразу после завершения его матча со Спасским. — Поздравляю с победой в Рейкьявике!
— Короче. Я устал, — ответил Фишер.
— Это великий день для Америки, Бобби.
— Еще более великий для меня: я сегодня положил в карман 150 тысяч долларов.
— Знаете, Бобби, когда я учился в колледже, то едва не попал в шахматную команду.
— И вы специально звоните мне, чтобы сообщить эту хохму?
— Я хотел пригласить вас на торжественный обед в Белый дом.
— Сколько вы мне заплатите, если я приду?
— Что вы, Бобби! Ведь на приеме будут присутствовать члены кабинета, Верховного суда и наши ведущие политики.
— Так и быть, приеду. Но при условии, что вы пришлете за мной в Исландию президентский самолет. Кроме того, вам придется встретить меня у трапа, предоставить лимузин, личный теннисный корт, личный плавательный бассейн и десять агентов секретной службы, чтобы меня не доставала пресса.
— Я прикажу это сделать, Бобби.
— И никаких разговоров за столом, пока я ем.
— Нелегко добиться, чтоб за званым обедом в Белом доме никто не разговаривал.
— Это ваши проблемы. Если я услышу малейший шум, то немедленно покину помещение.
— Как изволите, Бобби. Ведь этот обед устраивается в вашу честь.
— Вот и хорошо. Но я захвачу с собой собственное кресло, поскольку не рискую есть, сидя на незнакомом стуле. И само собой, свет не должен быть ярким. Если освещение будет слишком резким, я даже не притронусь к вашей еде.
— Я вас понимаю, Бобби. Хотел бы только добавить, как мы все гордимся вами. Вы – вдохновляете молодежь Америки.
С этими словами президент повесил трубку и позвонил Ричарду Хелмсу в ЦРУ:
— Дик, я посылаю свой самолет в Исландию за Бобби Фишером. Сделайте одолжение, как только он появится на борту, организуйте похищение самолета на Кубу…
Тайна родословной
«Раннего» Фишера отличал стойкий антисоветизм, для которого у него были все основания: советские гроссмейстеры нередко превращали индивидуальную шахматную игру в «командную» (причем капитан мог руководить прямо из Кремля).
А у «позднего» Фишера антисоветизм сменился на антисемитизм — слова похожие, а смысл разный. Согласно Фишеру, от них, евреев, происходят все беды на земле, и любой разговор шахматный король сводил к своей любимой теме. Нормальные люди, правда, воспринимали это с юмором: уж слишком тот запутался в «национальном вопросе».
Мать Фишера было еврейкой, так что проявившиеся антисемитские наклонности Фишера можно было бы объяснить родословной отца. Однако, как выяснилось, во-первых, Герхард, муж Регины (уроженец Германии), с которым она развелась в 1945-м, в момент зачатия гения шахмат находился на другом материке. А ведь наука тогда была отсталой и еще не изобрела способ зачать дитя без участия двух родителей одновременно.
Во-вторых, настоящим отцом Бобби был венгерский эмигрант Пол Феликс Неменьи, тоже еврей. Таким образом, Роберт Фишер — чистокровный семит, что и требовалось доказать. И его антисемитизм выглядел совсем нелепо, как, впрочем, и вся его жизнь.
Прокол коллекционера
Израильтянин Борух Баркаи был известен своей уникальной коллекцией автографов — у него их больше трех тысяч, причем взятых у знаменитостей: Альберта Эйнштейна, Сальвадора Дали, Марка Шагала, Марлен Дитрих, в том числе наших соотечественников: Нуриева, Плисецкой, Евтушенко, Горбачева и многих-многих других. Великие люди охотно ставили Баркаи автографы на своих письмах, картинах, нотах, документах, книгах. Этим необычным собирательством израильтянин, родившийся в начале ХХ века, занимался более шестидесяти лет, с тех пор как эмигрировал из Риги. И что любопытно, за все годы коллекционирования он не сумел получить автограф только от одного человека — Каспарова. На Гарри так подействовало поражение от Натана Щаранского в сеансе одновременной игры в Иерусалиме, что он покинул помещение, не вступая ни с кем в контакт, даже отменил пресс-конференцию. И Баркаи, специально приехавший за автографом Каспарова, вернулся домой с пустыми руками.
Два портрета
В начале ХХ века англичанин Мальпас написал маленькую книжечку «Шахматы. Притворись их знатоком», предназначенную для тех, кто хочет прослыть в обществе культурным человеком, умея в нужный момент ввернуть шахматное словечко. Вот портреты двух «К» из этого веселого пособия.
Анатолий Карпов — гений, который, к несчастью для него, теперь опережает Каспарова только по алфавиту. Карпов господствовал в шахматном мире благодаря своему таланту, внешность же была против него. Он худ, у него прямые темные волосы, глаза навыкат — такое выражение лица чаще встретишь за прилавком бакалейной лавки, нежели за шахматной доской.
Гарри Каспаров путешествует по свету в сопровождении свиты, по численности не уступающей свите средневекового монарха. В его окружение входят персональные тренеры (с такими персонами страшно встретиться в темном переулке), а также некий мужчина, чье единственное назначение состоит в том, чтобы открывать двери перед великим человеком, дабы тот не повредил себе руку, которой ставит мат.