Окуджава и шахматы
фото: Евгений Гик
Василий Аксенов за шахматной доской.
Матч на полу
Не меньше, чем гроссмейстерским титулом, Александр Котов гордился своим членским билетом Союза писателей: он был первым, кого приняли в Союз за шахматные книги. В те годы писатели тщательно оберегали свои ряды и прорваться в них чужаку было почти невозможно. Требовались рецензии от весьма авторитетных людей. И Котов решил обратиться к Эмилю Брагинскому.
— Я готов написать про вашу книгу об Алехине, что это оригинальное и выдающееся произведение литературы, — сказал Брагинский гроссмейстеру, — но только в том случае, если вы мне заплатите.
— Сколько? — насторожился Котов.
— Сыграете со мной десять партий в блиц. -Котов вздохнул с облегчением. Однако он рано радовался. Недооценив шахматной силы рецензента, экс-претендент на корону проиграл первую же партию и в сердцах смахнул все фигуры на пол. Писатель был настроен миролюбиво, предложил продолжить битву на полу и в конце концов все-таки проиграл матч. Но выполнил свое обещание. Котов получил рецензию, с которой мог смело выдвигаться не то что в Союз писателей, а на Нобелевскую премию.
Победа
Свой лучший рассказ «Победа» Василий Аксенов написал еще в 1964 году. Во всяком случае, именно его писатель включил в «Библиотеку всемирной литературы». Вы уже догадались, что рассказ этот шахматный, и, как всегда у Аксенова, веселое и грустное неотделимы в нем одно от другого…
В купе скорого поезда гроссмейстер играл в шахматы со случайным спутником. Этот человек сразу узнал гроссмейстера и загорелся немыслимым желанием немыслимой победы. «Мало ли что, — думал он, бросая на гроссмейстера лукавые узнающие взгляды, — подумаешь, хиляк какой-то».
Попутчик был ярким представителем особой породы людей с розовым крутым лбом. На его левом кулаке татуировкой было обозначено «Г. О.» Борьба на доске была неравной, и на пятом ходу Г. О. уже мог с чистой совестью сдаться…
Игра Г. О. поражала и огорчала гроссмейстера. На левом фланге фигуры столпились таким образом, что образовался клубок шарлатанских каббалистических знаков. Весь фланг пропах уборной и хлоркой, кислым запахом казармы, мокрыми тряпками на кухне, а также тянуло из раннего детства касторкой и поносом…
Они мало говорили, только Г.О. занудно напевал: «Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя..», а про себя думал думы:
«Если я его так, то он меня так. Если я сниму здесь, он снимет там, потом я хожу сюда, он отвечает так… Все равно я его добью, все равно доломаю. Подумаешь, гроссмейстер-блатмейстер, жила еще у тебя тонкая против меня. Знаю я ваши чемпионаты: договариваетесь заранее. Все равно я тебя задавлю, хоть кровь из носа!»
Важный диалог произошел между играющими на десятом ходу.
— Вот интересно: почему все шахматисты — евреи? — спросил Г. О.
— Почему же все? — сказал гроссмейстер. — Вот я, например, не еврей.
— Правда? — удивился Г. О. и добавил: — Да вы не думайте, я это так. У меня никаких предрассудков на этот счет нет. Просто любопытно.
— Ну, вот вы, например, — сказал гроссмейстер, — ведь вы не еврей.
— Где уж мне! — пробормотал Г.О. и снова погрузился в свои секретные планы.
Беседа эта выглядела вполне невинной. А между тем на следующем ходу, объявив мат неприятельскому королю, гроссмейстер совершенно отключился.
Гроссмейстера вели по проходу среди затихшей толпы. Идущий сзади чуть касался его спины каким-то твердым предметом. Человек в черной шинели с эсэсовскими молниями на петлицах ждал его впереди. Шаг — полсекунды, еще шаг — секунда, еще шаг — полторы, еще шаг — две… Ступеньки вверх. Почему вверх? Такие вещи следует делать в яме. Сколько времени занимает надевание на голову вонючего мешка из рогожи? Стало совсем темно и трудно дышать, и только где-то очень далеко оркестр бравурно играл «Хас-Булат удалой».
Вот какие мрачные мысли посещают шахматиста в процессе игры, какие опасные ассоциации возникают в его голове. Впрочем, конец этого рассказа веселый, настоящий хеппи-энд. Попутчик гроссмейстера не заметил мата собственному королю, проигнорировал его и стал что-то выделывать на доске своими конями.
— Мат! — как медная труба, вскрикнул Г. О.
Потом Г. О. утешил гроссмейстера и вполне резонно спросил:
— А ведь так вот расскажешь, и никто не поверит, скажут, что брешу. Какие у меня доказательства?
— Позвольте, — чуть обиделся гроссмейстер, глядя на розовый крутой лоб Г.О., — я дам вам убедительное доказательство. Я знал, что я вас встречу.
Он открыл свой портфель и вынул оттуда крупный, с ладонь величиной золотой жетон, на котором было красиво выгравировано: «Податель сего выиграл у меня партию в шахматы. Гроссмейстер такой-то».
— Остается только проставить число, — сказал он, извлекая из портфеля гравировальные принадлежности, и красиво выгравировал число в углу жетона. — Это чистое золото, — сказал он, вручая жетон.
— Без обмана? — спросил Г. О.
— Абсолютно чистое золото, — сказал гроссмейстер. — Я заказал уже много таких жетонов и постоянно пополняю запасы.
Осталось сказать, что аксеновский рассказ «Победа» прекрасно поставил в Московском театре миниатюр его главный режиссер Михаил Левитин. Одноактный спектакль получился таким же смешным и острометным, как и первоисточник.
Криминальная защита
Булат Окуджава работал школьным учителем в Калужской области. Однажды его попросили выступить за команду школы на первой доске. Есть такой прием: наверх ставят не самого сильного игрока, чтобы усилить «хвост». Не успел поэт сделать пару ходов, как к нему наклонился партнер и прошептал на ухо:
— Вы что же, решили французскую разыграть?
Окуджава не на шутку перепугался, подумал, что ему пришьют космополитизм, преклонение перед иностранщиной — такие были времена! — и быстро продул партию.